Евросоюз потребует от отколовшейся от него Великобритании вернуть Греции сокровища Акрополя, некогда вывезенные лордом Элгином и охраняемые теперь в стенах Британского музея. В этих довольно щекотливых тяжбах принято симпатизировать Греции. Но у британцев «своя правда», которую в России довольно легко понять.
Седьмой граф Элгин оставил после себя дурную славу, но это неизменная планида тех, кто попал на зуб писателям национального значения. Тайный советник Дондуков-Корсаков не был таким уж «дундуком», как представлялось молодому Пушкину, но Пушкин «наше всё», ему веры больше, а английский поэт лорд Байрон и вовсе породил в образованных кругах Европы своего рода культ имени себя – его прижизненную популярность нужно сравнивать не с другими поэтами, а, допустим, с «Битлз».
К графу Элгину лорд Байрон был беспощаден: «Но кто же, кто к святилищу Афины / Последним руку жадную простер? Меж тем Элгин, судя по всему, руководствовался самыми добрыми намерениями, когда вывозил в Британию мраморную роскошь Афинского акрополя и другие монументальные произведения эллинского искусства. В ту пору все древнегреческое было в Европе ультрамодным, а граф, как сказали бы сейчас, оказался настоящим фанатом античных форм, вложившим немалые деньги в их поиски и раскопки.
Произведения искусства, ныне относимые к бесценным, тогда подвергались риску уничтожения. Османская оккупация и подавление национальной культуры в известном смысле опростили греков – тысячелетний мрамор служил декорациями пастбищ и материалом для строительства домов бедноты. В свою очередь, турецкие власти были не заинтересованы в сохранении наследия бунтующих греков – особенно статуй, кариатид и метопов, поскольку ислам запрещает изображения людей и животных.
Поэтому, а также из желания задобрить Британскую империю – союзника в борьбе с Россией, турецкий султан разрешил Элгину вывезти из Греции всё, что он нашел. Лорд действовал как частное лицо, но при этом был официальным посланником Лондона в Константинополе. Несколько лет спустя грянула греческая революция, которую турки попытались утопить в крови, что вызвало волну сочувствия к эллинам в Европе. Элгина выставляли грабителем и мародером, покусившимся на древние храмы ради наживы. Скандал был настолько громким, что в дело вмешалось правительство и, оценив вывезенную коллекцию, решило ее выкупить.
При этом к Элгину, что называется, «нашли особый подход». По крайней мере, он продал эллинские сокровища государству за цену меньшую, чем заплатил за них сам. С тех пор мраморы Элгина, как их обычно называют, не покидали стен Британского музея. После обретения Грецией независимости ее правительство потребовало от Лондона вернуть национальное достояние на родину, что создало теоретическую возможность для ареста экспозиции в случае ее «гастролей» в третьих странах. В этой схеме есть только одно, причем очень странное исключение: одна из статуй греческой коллекции на время все-таки выбралась из Туманного Альбиона и стала частью питерской выставки, посвященной 250-летию Эрмитажа. Произошло это уже после воссоединения Крыма с Россией.
Что же касается спора с греками, закон в данном случае на стороне британцев. Безоговорочному возврату подлежат только те произведения искусства, что были похищены гитлеровцами, и те, на которые есть оформленное право собственности. Элгин же действовал в полном соответствии с законодательством своего времени и Османской империи. Однако греки надеются, что выход Лондона из Евросоюза дает шанс на восстановление справедливости: вопрос о судьбе статуй из Парфенона стал частью переговоров между Брюсселем и британским правительством о том, как жить дальше.
Память о Византии, православная вера, исторические связи, неформальный статус Афин, как «троянского коня России в ЕС» (так зубоскалит либеральная пресса) – все это дает нам повод «болеть» в этом споре именно за греков. За британцев сам лорд Байрон «не болел», а русским солидарности с Лондоном и вовсе взять неоткуда.
Но на самом деле нам гораздо проще поставить себя на место британцев, а не греков. Мрамором из Парфенона и храма Бескрылой Ники расхищенное наследие эллинов не ограничивается. К нему можно отнести и легендарное золото Трои, некогда найденное немецким археологом Генрихом Шлиманом. После Второй мировой войны и взятия Берлина эта уникальная коллекция оказалась в СССР. Согласно официальной версии, которой очень хочется верить, она была передана советской комендатуре во избежание разграбления или гибели в пожарах.
Подчеркнем: как и в случае с мраморами Элгина, мотив заявляется благородный – спасение бесценных произведений искусства от той угрозы, что несли им война и безвластие. Также в этой связи часто упоминают долгую жизнь Шлимана в России и его женитьбу на русской, но право Германии и Греции на обладание сокровищами Трои выглядит куда менее спорным, чем претензии по линии русской жены.
Большая часть этого золота впоследствии вернулась в Германию, точнее, в ГДР – наиболее опекаемый геополитический проект советского правительства. Но кое-что осталось, и теперь находится в Пушкинском музее. Возврата различных перемещенных культурных ценностей от России требуют восемь, как минимум, стран. Великобритании в их числе, что характерно, нет – зато есть Германия, Украина и всё та же Греция, правительство которой на данный момент нельзя назвать дружественным даже с большой натяжкой. И хотя наше всё Александр Пушкин был однозначно солидарен с Байроном по греческому вопросу, рациональные соображения на международной арене обычно перевешивают этические. Возможно, от этой практики хорошо бы отказаться, но пусть первыми будем не мы.
Текст: Дмитрий Бавырин
